Натали Диаз. It Was the Animals ((перевод Саша Казаков( текст

Натали Диаз. It Was the Animals
Саша Казаков
Это Животные 
Натали Диаз

Сегодня брат принёс мне кусок ковчега,
Он был завёрнут в пластиковый мешок из магазина.

Он поставил мешок на обеденный стол, развязал,
раскрыл, и, отступив назад - 
раскрыв руки и подняв ладони - сказал,
показывая на деревянный обломок размером с фут - 

        Это ковчег,
        я спросила: - Ноев ковчег?
        А что есть другой? - удивился он в ответ. 

        Ты надпись на нем прочти,  сказал он мне,
        в ней подробно, всё, что случится в конце.
        Каком конце? -
        и он, со смешком, - ты знаешь другой конец?
        Он один - тот, что есть конец. 

Затем он достал ковчег из пакета. Пластик трещал.
В пальцах его, сожженных трубкой до шелковистого блеска,
он держал корявый обломок так осторожно, нежно и аккуратно,
я вспомнила, каким он был добрым и ласковым братом.

Он поставил ковчег на стол, так как ставят предметы в театре, 
те, что могут взорваться, или как-то ещё с рельсов слететь, 
поставил рядом с кофейной чашкой, пустой на треть.

Это был не ковчег - 
это был обломок деревянной рамки
с орнаментом виноградной лозы вырезанным по краю. 

Брат, обхватив руками свою голову, - не понимаю -
   
           Я не должен был показывать это тебе - 
           Боже, зачем же я это сделал?
           Это древняя вещь - О,
           она из такой старины.

           Ну хорошо, я сдалась, где ты это достал?
           Девочка, он произнёс. Да, да  - девочка.
           Что за девочка? - мой вопрос.
           Этого ты не хочешь знать, он сказал. 

Я следила как он покалеченными пальцами провел 
по щербинкам на виноградной лозе - 


            Ты должна прочесть это.  Но нет, нет, это не для тебя - 
            не важно сколько книг ты уже прочла.

Он ошибался. Ковчег я принять могла.
Я даже могла принять его замечательные раздолбанные пальцы - 
они почти излучали свет.

Это животные - животных я принять не могла - 

Они, пройдя по дорожке, вошли в мой дом,
своими копытами и бёдрами разломав раму двери,
прошли парадом мимо меня, в мою кухню,  в брата,

хвосты их щёлкали по моим ступням и исчезали 
втягиваясь, как воздушные шланги, 
в пустоту икр брата, клыки царапали стены. 

Животные потоком тянулись к нему - антилопы, свиньи,
ониксы с их парой чёрных рогов,
ягуары, пумы, носороги, хищные птицы. Оцелоты,
с интегралами на их математических мордах. 
Всех сортов козы.
Всех видов творения. 

Я хотела последовать за ними, добраться до сути,
но мой брат остановил меня - 

             Это не просто, сказал он.
             Ты должна понять.
             Я могу тебя спасти.

И я села, рядом с моим братом взломанным и открытым, 
и пара за парой, как на параде шли, и в него входили всякие звери,
я сидела и чувствовала вода - поднимаясь от щиколоток
окружает меня, подбирается к моей кофейной чашке,
и чашка отправляется в плавание покидая пристань стола.

Мой брат - вместе с тенями   - 
из костей корабельный остов, где светятся только клыки и его зубы,
он поднимает ковчег высоко в воздух. 


It Was the Animals
BY NATALIE DIAZ

Today my brother brought over a piece of the ark
wrapped in a white plastic grocery bag.

He set the bag on my dining table, unknotted it,
peeled it away, revealing a foot-long fracture of wood.
He took a step back and gestured toward it
with his arms and open palms —

            It’s the ark, he said.
            You mean Noah’s ark? I asked.
            What other ark is there? he answered.

            Read the inscription, he told me,
            it tells what’s going to happen at the end.
            What end? I wanted to know.
            He laughed, What do you mean, “what end”?
            The end end.

Then he lifted it out. The plastic bag rattled.
His fingers were silkened by pipe blisters.
He held the jagged piece of wood so gently.
I had forgotten my brother could be gentle.

He set it on the table the way people on television
set things when they’re afraid those things might blow-up
or go-off — he set it right next to my empty coffee cup.

It was no ark —
it was the broken end of a picture frame
with a floral design carved into its surface.

He put his head in his hands —

            I shouldn’t show you this —
            God, why did I show her this?
            It’s ancient — O, God,
            this is so old.

            Fine, I gave in, Where did you get it?
            The girl, he said. O, the girl.
            What girl? I asked.
            You’ll wish you never knew, he told me.

I watched him drag his wrecked fingers
over the chipped flower-work of the wood —

            You should read it. But, O, you can’t take it —
            no matter how many books you’ve read.

He was wrong. I could take the ark.
I could even take his marvelously fucked fingers.
The way they almost glittered.

It was the animals — the animals I could not take —

they came up the walkway into my house,
cracked the doorframe with their hooves and hips,
marched past me, into my kitchen, into my brother,

tails snaking across my feet before disappearing
like retracting vacuum cords into the hollows
of my brother’s clavicles, tusks scraping the walls,

reaching out for him — wildebeests, pigs,
the oryxes with their black matching horns,
javelinas, jaguars, pumas, raptors. The ocelots
with their mathematical faces. So many kinds of goat.
So many kinds of creature.

I wanted to follow them, to get to the bottom of it,
but my brother stopped me —

            This is serious, he said.
            You have to understand.
            It can save you.

So I sat down, with my brother wrecked open like that,
and two-by-two the fantastical beasts
parading him. I sat, as the water fell against my ankles,
built itself up around me, filled my coffee cup
before floating it away from the table.

My brother — teeming with shadows —
a hull of bones, lit only by tooth and tusk,
lifting his ark high in the air.

Source: Poetry (March 2014)


Copyright: Саша Казаков, 2023

вероятно она